Контрагент предоставил ложное заверение: каков режим ответственности?

Олеся Емельянова, юрист-советник юридической компании “Генезис”:

– Формулировки ГК РФ не позволяют судить о характере ответственности за ложность заверений об обстоятельствах. Рассмотрим основные подходы к решению данного вопроса с точки зрения сущности различных режимов ответственности.

Публикация: журнал “Арбитражная практика”

ПРЕДДОГОВОРНОЕ ЗАВЕРЕНИЕ И ДОГОВОРНОЕ УТВЕРЖДЕНИЕ НЕОБХОДИМО РАЗЛИЧАТЬ

Современные европейские правопорядки подходят к решению вопроса о характере ответственности по заверению по-разному.

В системах общего права возможно существование одного и того же утверждения о фактах как в модели внедоговорного заверения (representation), так и в модели договорного условия (warranty/condition).

Изначально судебная практика шла по пути их разграничения по времени предоставления (по удаленности от момента заключения договора), по критерию наибольшей доступности информации для одной из сторон и т. п., но грань становилась все более и более условной. Например, сходные по своей сути утверждения о фактах (о годе выпуска и о пробеге автомобиля) в одном случае квалифицировались как преддоговорное заверение (representation) (1), в другом — как условие договора (warranty) (2). В настоящий момент режимы договорных утверждений и внедоговорных заверений по-прежнему различаются стандартом и сложностью доказывания, последствиями нарушения. Но, если одно и то же утверждение закреплено двояко, пострадавшая сторона делает выбор в пользу договорного или деликтного иска в зависимости от того, какие последствия ей выгодны, есть или нет стремление сохранять договорные отношения и т. д.

Многие европейские правопорядки рассматривают ложное заверение как один из случаев применения правила генерального деликта.

В то же время правоприменительная практика Германии не исключает варианта построения заверения через расширительное толкование понятия качества и оценку заверения в соответствии с доктриной culpa in contrahendo как случая преддоговорной ответственности, которая в Германии имеет договорную природу, так как между сторонами уже сложились фактические относительные правоотношения.

Проект общеевропейского гражданскогокодекса, охватывающего доктрину, правоприменительную практику и основы законодательного регулирования всех стран Европы по вопросам частного права (Draft Common Frame of Reference — DCFR), содержит ст. II.-7:204, предусматривающую деликтную ответственность за убытки в связи с тем, что лицо полагалось на ложную информацию.

В то же время по DCFR преддоговорное утверждение о фактах вполне может расцениваться как условие договора, а его нарушение (недостоверность) — влечь договорную ответственность, причем для этого не требуется обязательная фиксация утверждения в договоре-документе — достаточно, чтобы утверждение было частью договорного правоотношения (II.-9:102: Certain pre-contractual statements regarded as contract terms).

Иными словами, деликтный режим заверения по DCFR предусмотрен на случай отсутствия соответствующего договорного средства.

ДЕЛИКТНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ДОГОВОРНОЙ ПОРЯДКОМ ДОКАЗЫВАНИЯ

Положение заверений об обстоятельствах в тексте ГК РФ само по себе еще не свидетельствует о договорной природе института. Например, авторы DCFR отмечают, что ст. II.-7:204 служит конкретизацией принципа добросовестности и вполне может рассматриваться как институт деликтного права, а ее закрепление среди положений о договоре объясняется близостью правового института к договорным отношениям.

Договорная ответственность, а также ответственность на общих основаниях в порядке ст. 393 ГК РФ предполагают отличный от деликтной ответственности порядок доказывания: становятся очевидны причинно-следственная связь между правонарушением и наступившими негативными последствиями, вина нарушителя. Сама ответственность может наступать и в отсутствие убытков как таковых (неустойка) и носить штрафной характер с возможностью применения более строгих санкций, чем предусмотрено законом.

Не вызывает сомнений, что для пострадавшей стороны гораздо проще привлечь нарушителя к ответственности в порядке ст. 393 ГК РФ, в то время как последнему комфортнее в модели генерального деликта.

Деликтное право обоснованно представляет защиту должнику.

Специфика абсолютных правоотношений (по поводу защиты нематериальных благ, объектов права собственности и т. п.) состоит в том, что у обязанного лица (обязанного воздерживаться от нарушения чужого права собственности, например) нет права выбора контрагента, как и нет выбора, вступать в такие отношения или нет, когда правонарушение уже совершено. Количество пассивных обязанностей, пожалуй, любого субъекта не поддается подсчету. Нарушения нередко происходят случайно, без намерения причинить вред, когда должник незадолго до правонарушения даже не подозревал о наличии права у третьего лица.

Совсем иная природа у относительных правоотношений с активной ролью должника. Здесь от строгости и неминуемости ответственности зависит стабильность всего гражданского оборота.

Таким образом, было бы логически верно различать не договорную и деликтную ответственность, а ответственность за правонарушение в относительных правоотношениях и в абсолютных, так как первый вариант не позволяет соблюсти правило полноты деления.

В силу изложенного вопрос о характере ответственности за нарушение заверения является принципиальным.

ТРЕБОВАНИЕ О КАЧЕСТВЕ ТОВАРА НАИБОЛЕЕ БЛИЗКО К ЗАВЕРЕНИЮ

В российском праве заверению об обстоятельствах в наибольшей степени соответствует режим договорной ответственности или ответственности на общих основаниях ст. 393 ГК РФ (названные режимы аналогичны, а выбор терминологии зависит от квалификации заверения, о чем было упомянуто в статье предыдущего номера) (3).

Смежным с заверением об обстоятельствах и наиболее близким ему по правовой природе институтом является позитивное требование о качестве (4), которое может быть детализировано в договоре. Требования о качестве наряду с другими положениями закона (недопустимость эвикции и т. п.) устраняют потребность в имплементации англо-американских warranties, conditions или impliedterms, восполняющих пробелы позитивного регулирования.

Понятие качества подробно раскрывается в ГК РФ для договора купли-продажи как наиболее детализированного на позитивном уровне; применяется в отношении вещи в самом узком понимании этого слова.

Однако имущественный оборот на современном этапе развития претерпевает различные метаморфозы и не сводится исключительно к обороту вещей, на что указывает А. С. Васильев: «Развитие современной цивилизации, основанное на отбирании у окружающего мира различного рода предметов, как представляется, зашло в тупик. <…> В настоящее время самые ликвидные, самые дорогостоящие, самые полезные объекты присвоения, самые нужные объекты гражданских прав — это вымышленные, синтетические явления. Человек, по сути, стал творцом своего собственного мира. Деньги, ценные бумаги, различного рода имущественные права, результаты интеллектуальной деятельности — не имеют объективного отражения в природе» (5). Сказанное наводит на мысль о необходимости широкого понимания качества.

Продолжение статьи читайте в журнале “Арбитражная практика”

Сноски:

(1) См.: Oscar Chess v. Williams,1957.